[Ашука]

Новые бекстейджи от господина Локо

Идиоты, какие же идиоты)) Зато невероятно красивая Натали, просто мечта, а не женщина. Офигенный Ламассон, Грегори как обычно, танцоры просто круты, невероятно круты))

@темы: backstage, видео, Anaïs Delva, Golan Yosef, Nathalie Fauquette, Gregory Deck, Florent Torres, Ginie Line, Julien Loko, Lola Ces, Sebastien Agius, Julien Lamassonne

---

"Salut Les Copains"

[dracula le spectacle]

Несмотря на то, что мюзикл "Дракула" еще не закончил свое турне, Анаис и Фанни (дублер Люси, Сатин и Пуазон) уже работают над новым проектом "Salut Les Copains" (к слову, менеджер "Дракулы" Одри также задействована в проекте)

@темы: фото, Anaïs Delva, Fanny Fourquez

---

[сурикат бонапарт]

Название: À force de se voir, on ne se voyait plus
Автор: Feliks the Great aka Erlenwein FM
Бета: Алели
Персонажи: Ван Хелсинг/Сатин
Жанр: романс
Размер: 28 200 знаков, 4 500 слов
Рейтинг: R
Саммари: 1885 год, Париж.
Размещение: только с моего разрешения

Абрахам считает себя сильным человеком, но когда ему сообщают о смерти супруги, он понимает, что до сих пор глубоко заблуждался.
Он задыхается в неверии, бежит из Лондона, бросая университет и учеников. Он возвращается в Амстердам, почти родной ему город, и там, в психиатрической лечебнице, получает подтверждение — и все еще не верит, хотя сам лично удостоверился, осмотрел тело жены: Годеливе ван Хелсинг, урожденная Рютте, скончалась. Во время припадка, которые в последнее время хоть и стали реже, но не исчезли совсем, она упала и проломила череп. Санитары не смогли удержать ее, когда она, одержимая своей идеей, вырвалась и побежала по лестнице — и ноги подвели ее.
Ван Хелсинг обходит железный стол и вновь смотрит в мертвые глаза. Годеливе впервые за последние семь лет выглядит умиротворенной. Он слишком привык видеть ее усталой, испуганной, взбешенной — настолько, что забыл, как она улыбается. Должно быть, демоны, терзавшие ее при жизни, ушли — и отпустили бедняжку туда, где она будет в безопасности.

На похоронах он встречает господина Рютте. Его тесть обнимает зятя, вцепляясь в него, как утопающий, и вспоминает, что бабка Годеливе по линии матери, по слухам, тоже была полоумной. Француженка наполовину, что с нее взять. Да и его родословная не вполне чиста — собственная бабушка господина Рютте скончалась так же, от припадка. Женская линия в их семье, должно быть, проклята.
И мужская, как выясняется, тоже: ровно через неделю после похорон Годеливе хоронят и самого господина Рютте. Линия пресекается.
Абрахам оказывается — неожиданно для себя и, надо отметить, запоздало, - богатым наследником и завидным женихом. Но жениться снова он не торопится. Сама мысль о подобном кажется ему предательством.

В Лондон он не вернется еще много лет. Не захочет и оставаться в Амстердаме, слишком уж много воспоминаний связано для него с этим городом.
Он едет в Париж.
Там доктору Ван Хелсингу предлагают хорошее место, и он с радостью соглашается. Абрахам давно ведет переписку со многими французскими учеными, и возможность встретиться с ними лично — а после и работать вместе — определенно упускать нельзя.

Там он снимает небольшую квартирку на улице Константинопольской, 127. Нельзя сказать, что это место пользуется хорошей репутацией, но Абрахам все равно бывает здесь исключительно по ночам, все остальное время проводя в университете, библиотеках, больницах и музеях. Он впитывает знания, как губка, пишет статьи в солидные журналы, даже принимает участие в написании учебника — и подробно описывает там припадки на примере «мадам R.», случая, который он наблюдал во время своей практики.
Одним из неожиданных увлечений оказывается эзотерика. Спиритические сеансы вызывают у Абрахама зевоту, а гадание на картах заставляет думать лишь о ловкости рук гадалки, но вот демонология действительно интересует его. Он начинает копать глубже — и находит весьма интересные сведения о верованиях балканских народов. Перевод с арабского. Автор, осман, бывший на Балканах по долгу службы, описывает удивительные суеверия, бытующие среди местных. Например, о вампирах.
Абрахам полагает, что это может быть ключом: кто знает, вдруг это — и не суеверия вовсе? Но пока он не подошел к разгадке. Он собирает материал — и проводит публичную лекцию, для студентов, вольнослушателей и всех, кто пожелает прийти. Тема лекции: «Потусторонние силы в суевериях Восточной Европы».

***

Сатин отчаянно скучает. Граф, конечно, великолепный собеседник, и Сатин уже делает наметки для многотомной «Истории Валахии», но все равно — ей ужасно скучно, до того, что она даже совращает настоятеля ближайшего мужского монастыря, - но и это не помогает ей развлечься.
Она шьет новые платья, заказывает из европейских столиц всякую всячину, делает полный гардероб в стиле Директории и Первой империи, рисует карту Парижа тех же времен, пишет мемуары — и снова скучает.
Сорси, несмотря на все его достоинства, ужасно скучен — и в постели, и в беседе, он умеет лишь развлекаться и ограничен своими эгоистическими порывами, Пуазон же, откровенно говоря, ребенок, а детолюбием Сатин никогда не могла похвастаться. Произвела на свет одно дитя — и хватит. Было, правда, это почти восемьдесят лет назад, так что Сатин, вполне возможно, уже бабушка — но все равно, возиться с ребенком она не намерена.

Дракула наконец отрывается от себя — от своего чересчур богатого внутреннего мира, напичканного разнообразными ужасами, - и предлагает куда-нибудь съездить. Куда-нибудь — это в замок Бран, но там за последние пять лет они были семь раз, и Сатин отрицательно мотает головой. Ни за что, никакого замка Бран, никакого Стамбула — хотя турецкие мужчины весьма привлекательны в юном возрасте, - никакой Вены и уж тем более Берлина. Немцы, так унизившие ее великолепную Францию и племянника ее великолепного Императора, не достойны и края ее подола, что уж говорить о всей Сатин. Англичан она тоже презирает — но, может быть, потом и согласится посетить Лондон, а пока ее мысли полны возвращением на Родину.
Париж, волшебный Париж, которого она не видела столько лет, с ним связано столько воспоминаний — она родилась там, выросла там, сидела там в тюрьме, чуть не была гильотинирована, вышла замуж, родила дочь и умерла — и все это меньше, чем за тридцать лет, подумать только, как много успевают люди в такие развеселые эпохи.
А здесь за столько лет она лишь отрастила длинные волосы. Как странно — волосы и ногти у вампиров растут, и раны зарастают без усилий со стороны самой Сатин, но ничего больше не меняется. Сатин должна была стать безумной, как все в ее семье, но не стала — не успела, и это, надо полагать, к лучшему.

Она дышит воздухом Парижа полной грудью. Сорси погружается в океан разврата — и черт с ним. Вампиры не болеют пошлыми болезнями, они просто переваривают их, впитывая в себя смерть и грязь, и то, что любовники их прелестного искусителя ничуть не здоровее нищих и шлюх, ничего не меняет конкретно для него. Они рисуют его — художники, пишут о нем стихи — поэты, даже фотографируют, и Сорси остается на фотографии. Вампиры отражаются в зеркале, это давно известно тем, кто с ними встречался и выжил после, но фотографии — это нечто новое. Жаль, во времена Сатин не было фотографий: она с радостью запечатлела бы себя, своих подруг и своего Императора.

Ее дом стоит, и нищий всего за су рассказывает ей удивительную историю: во времена славного Наполеона здесь жила богатая семья. Муж был видным военным и женился на девчонке куда младше себя, злой красавице, которая только и знала, что кутить с императрицей. Родив дочь — стоит надеяться, все же от мужа, - красавица сошла в могилу, и муж ее не смирился — и сошел с ума, промотал все состояние, а дочь его взяли на воспитание какие-то заезжие нувориши то ли из Германии, то ли из Дании, кто там разберет. Сатин лишь фыркает и благодарит за рассказ второй монеткой. Значит, муженек ее отправился в дом умалишенных и сгнил там — ну что, жена не собирается по нему плакать. Она теперь, выходит, вдова своего вдовца, стоит придумать для такого новое слово в французском языке.

Дракула тоже находит себе занятие: он весьма привлекателен для дам, и он устал отбиваться от красоток, которым жмут корсеты и супружеская верность. Сатин лишь усмехается — у него и так может быть сколько угодно женщин, ему просто нравится чувствовать свою власть — знать, что все эти Жозефины и Лорены ради него способны даже преступить закон — и что это за закон, возмущается он, наблюдая за их восхищенными лицами, что любовь по нему карается так строго!

Но скука — скука и здесь, и Сатин решает тянуться к знаниям. Она не легкомысленная кокетка, какой ее считали при жизни, - точнее, она уже перестала быть легкомысленной кокеткой, когда уже после смерти подсчитала любопытства ради, сколько же ей должно теперь быть лет.
Она читает газеты, следит, кроме моды, еще и за политикой и может без запинки назвать все колониальные владения Франции. Она читает новейшие книги — и восхищенно вздыхает при имени «Октав Муре». Впрочем, для очередной авантюры она выбирает мужской костюм, по примеру Жорж Санд — была знакома, правда, не слишком близко. И приходит на публичную лекцию какого-то профессора, ожидая, что там будет ужасающе скучно.

Но ее ожидания не оправдываются. Лекция оказывается весьма занимательной, учитывая, что она касается напрямую Сатин.
Она даже задает вопросы — и лектор отвечает, остроумно и точно. Он честно признает, что не знаком ни с одним вампиром, что не видел их никогда, но раз так — не может утверждать, что их нет вовсе. Суеверия не появляются на пустом месте. Да, конечно, многие признаки вампиризма можно объяснить с точки зрения медицины, но сам феномен нельзя отрицать, пока не будут изучены абсолютно все слухи и домыслы.
Сорси, едва не засыпающий от скуки рядом с ней, читает от нечего делать мысли студентов. Он развил это умение, отточил до совершенства, пока Сатин тренировалась читать вслух для Пуазон так, чтобы та засыпала поскорее и не заставляла с ней поиграть.
Он выясняет имя профессора, узнает, чем он занимается, где живет и как обычно ведет практические занятия, собирает крупицы слухов и сплетен и передает все это подруге. Та лишь кивает.
Что-то в этом человеке интересует ее. Он отличается от других — может быть, тем, что честно признает, что, возможно, бежал бы от вампира при встрече, а не хорохорится, не имея на то никаких оснований. Он, несомненно, весьма умен, совершенно точно читал последние книжные новинки и может поддержать беседу.

Значит, профессор Абрахам ван Хелсинг.
После окончания лекции Сатин поднимается со своего места и, дождавшись, пока большинство посетителей уйдет, подходит к профессору. Она хочет задать вопрос.
Что самое странное — она получает ответ. Да, он совершенно свободен завтра и с радостью покажет мсье... ах, мадам, простите, мужской костюм сбил меня с толку, - покажет мадам мозг одержимого, если мадам не смущает необходимость вновь одеться подобным образом.
Сатин удовлетворенно кивает. Мозг одержимого кажется ей отличным началом знакомства.
Правда, странное выражение лица профессора слегка озадачивает ее — но он не мог заподозрить в ней вампира. Вампиры не ходят днем, он сам рассказал об этом, а сквозь окна аудитории пробиваются слишком яркие даже для людей лучи солнца.

***

Абрахам снова фатально ошибается, на сей раз насчет того, что примирился со смертью Годеливе. Он может жить, не вспоминая о ней каждые полчаса, но он до сих пор держит на рабочем столе ее фотографию, и когда Годеливе — в мужском платье, с волосами, убранными так, как прежде она никогда их не убирала, но все же это Годеливе, - когда она задает вопросы на лекции, а после спрашивает, в какие дни они могут продолжить беседу, Ван Хелсинг словно возвращается в прошлое.
На следующий день они недолго обсуждают характерные изменения мозга, свидетельствующие о сумасшествии, а потом Абрахам все же спрашивает Годеливе — Мадлен Моро, она представилась, но сама, кажется, не вполне свыклась с этим именем, - есть ли у нее сестра.
Мадлен отвечает, что нет и никогда не было — и интересуется, что же побудило задать его такой вопрос. Вздохнув, доктор ставит банку с препаратом на ее положенное место и предлагает даме присесть.
История Годеливе Рютте укладывается в пять минут, и Абрахам сам поражается, как спокойно звучит его голос. Да, он вдовец, уже несколько лет, переехал в другой город, но сменить обстановку не вышло — и, признаться честно, сначала он подумал, на миг всего, но все же — что Мадлен — его восставшая жена. Они изумительно похожи. Они одинаково двигаются, склоняют голову набок, улыбаются, наматывают на палец выбившуюся прядку одним и тем же жестом, - но взгляд у них разный. Годеливе боялась своих демонов, смущалась их, и только во время припадков смотрела так — как будто она знает все, может все, она хозяйка мира, и она скорбит за весь мир. Она и смеялась иначе, словно боясь, что смех оборвется в любую секунду, и голоса у них с Мадлен совершенно разные.
Мадлен рассказывает свою историю. Она парижанка, тоже вдова, но сложно сказать, что она скорбит по мсье Моро, детей у нее — она не колеблется ни секунды — нет, но есть воспитанница, дочь ее хорошего друга.
Абрахам улыбается. У него нет детей, но если бы были, он бы заботился о них, как наседка. Он любит детей — и взрослых, вообще всех людей. Мадлен же замечает невинным тоном, что людей в целом она не жалует. Предпочитает выбирать из массы отдельных личностей, вроде самого Ван Хелсинга. Он только фыркает в ответ на этот комплимент — выдающийся? Он себя таким не считает. Может быть, потом. Годам к семидесяти.

Мадлен, к слову, младше его на двенадцать лет, и Абрахам вздрагивает — Годеливе, выходит, ее ровесница. Поразительно. В одно время, за сотни километров друг от друга, и настолько похожи... стоит ли поверить в астрологию после такого?
Мадлен лишь смеется. Не стоит. Она вот не верит — и прекрасно живет, а что до Годеливе — бывают в мире совпадения.
Она спрашивает о ее родословной, не знает ли Абрахам случайно, кто из семьи его жены был связан с Францией. Тот качает головой — известна лишь фамилия «Моро», но она так распространена. Возможно, они очень дальние родственницы — такое бывает.

Они долго еще болтают о мелочах, а потом Мадлен смотрит на часы — мужские, на цепочке, с гравировкой, которую Абрахам не может разглядеть, - и извиняется. Ей, к сожалению, пора. Она пожимает доктору руку и целует его в щеку на прощание, прижимаясь чуть ближе, чем следовало бы. Она делает много вещей, которые не следует делать, как она говорит. Ну и плевать, Мадлен смеется, ей ли соблюдать законы.
Следующую встречу она назначает сама — и Абрахам радуется уже тому, что будет следующая встреча. Читал ли он один из последних романов Золя? К сожалению, нет, и Мадлен вызывается принести ему книгу, сама она знает ее наизусть, и она спрашивает его адрес, чтобы они могли поговорить по душам. В ее доме не слишком безопасно, мужской костюм ей надоел, а к нему домой она может прийти в платье. Соседи — соседи не подумают лишнего, она умеет быть чопорной и скучной, такой, что про нее стесняются не то что дурно сказать, а даже дурно подумать.

***

Это развеивает ее скуку. Новая встреча — повод прихорошиться. Сатин надевает черное платье, но не слишком туго затягивает корсет — если все пойдет так, как задумано, его нужно будет снять и потом снова надеть без помощи служанки. Турнюра нет — он не нужен, покрой не тот. Отделки не слишком много — это все же траур, Сатин любит соответствовать выбранному образу, - но ткань, наверное, чересчур дорогая. Ну и плевать, повторяет она и недовольно морщится — она легко цепляет новомодные фразочки от Сорси.

Мадлен Моро. Сколько она уже не использовала это имя? Со своей смерти, пожалуй. Сатин — она уже не помнит, откуда это словечко взялось, но оно показалось ей удивительно подходящим. Мадлен Моро, в девичестве Ругон, умерла, а вот сейчас — неожиданно воскресла.
Имя «Годеливе» ей тоже нравится. Может быть, она представится так когда-нибудь. Может быть, это ее внучка или правнучка, которую ветром перемен занесло в Нидерланды, а ее мужа тем же ветром вынесло навстречу Сатин.

Чудесная встреча. Абрахам — это гипертрофированная человечность, квинтэссенция человека. Что он сделает, когда узнает, кто такая Сатин на самом деле?
Что сделает сама Сатин? Она никак не может придумать Абрахаму назначение, пока что он просто развлекает ее — и потом, наверное, она просто исчезнет из его жизни. Встречи этак после пятой.

Она кружится перед зеркалом и подбирает шляпку. Сатин чуть пониже его, но она делает высокую прическу, хотя это уже не в моде. Вуаль скрывает ее лицо, черные перчатки лежат в черной же кожаной сумке, книга в той же сумке ощущается приятной тяжестью, когда она стучится в нужную дверь.

Квартира Абрахама потрясающе показывает хозяина, говоря о нем больше, чем сам доктор мог бы рассказать. Тут чисто, ни пылинки, и не похоже, что Абрахам только что убирался. Для него естественно поддерживать подобную чистоту, истинно нидерландский порядок.
Сатин позволяет доктору снять с нее манто и разглядывает обстановку. Мебель не его; много книг на полках; рабочий стол, заваленный бумагами — но даже бумаги разложены в каком-то не вполне ясном гостям, но понятном хозяину порядке. Она улыбается.

В комнате графа в замке тоже много книг, но они свалены кучей, он любит хаос, он сам есть лихорадочный хаос, полная противоположность Абрахама. У Сорси — много тряпок, а книги он берет у Дракулы и в библиотеке — хотя читает обычно две-три строчки и закидывает чтение куда подальше. У Пуазон — много игрушек, самых разных, пятна крови на полу и розовое покрывало.
У самой Сатин — две-три книги Дюма и ее собственный саван на стене, единственное светлое пятно.
А тут — светло и чисто, только сухого треска горящих дров не хватает. Человечно.

Сатин нравятся его волосы, и когда он сидит на расстоянии вытянутой руки от нее и воодушевленно рассказывает о психиатрии, она подается вперед и касается темной пряди. Абрахам тут же замолкает и смотрит на нее, на ее руку, и Сатин кивает — мол, продолжай. И придвигает стул ближе.
Теперь их разделяет меньше десяти сантиметров.
Сначала она просто гладит его по волосам, изредка вставляя несколько слов — в психиатрии она не сильна, и он охотно рекомендует ей достойных авторов. Потом Сатин начинает заплетать небольшие косички, едва ли в полпальца шириной, а после — кладет голову ему на плечо.

При прощании она снова целует его — и обнимает, не в полную свою силу, но так, как могла бы обнять обычная женщина. Сатин не хочет давать ему подсказок.

Сатин открывает для себя городские письма-телеграммы. Это ужасно удобно — они доходят так быстро. Сорси через одного из своих любовников узнает для нее расписание Абрахама, и Сатин назначает доктору новое свидание.
Ее ужасно забавляет его сдержанность. Она до сих пор не знает, умеет ли он зашнуровать корсет, но уверена, что скоро узнает. Ни одна крепость не держится вечно, и у Сатин хватит терпения не снимать осаду.

В этот вечер Сатин узнаёт, что у него мягкие губы. Он не позволяет себе лишнего, хотя пульс выдает Абрахама с головой. Сатин молчит о своих наблюдениях, и вечер они посвящают Золя.
Сорси упорно не понимает, чем же её так заинтересовал Ван Хелсинг. Он не считает доктора красивым и талантливым, к тому же он не так молод, хотя, конечно, младше их всех.
Сатин только качает головой. Она не хочет вступать в перепалки, и Сорси, фыркнув, уходит на очередную пьянку. Он застрял в своих двадцати с чем-то и не хочет вылезать, как Пуазон застряла в пятилетнем возрасте. Как Дракула застрял в своем пятнадцатом веке и не желает понять, что времена изменились.

Если она попробует объяснить Абрахама обычными словами, он не станет хуже, ее отношение к нему не поменяется — но ему ужасно не подходят обычные слова.

***

Невероятно — все, что происходит в последние дни и недели. Это невероятно.

Мадлен бывает у него все чаще, и их беседы продолжаются все дольше. Хотя они, наверное, просто слишком часто отвлекаются на поцелуи и объятия. Абрахам старается держать себя в руках, не терять головы — черт побери, он взрослый человек, - но это становится попросту невозможно, когда Мадлен придвигается ближе и смотрит ему в глаза.

Она не Годеливе, это ясно после пяти минут разговора, и целует она не как Годеливе, и Абрахам целует ее как Мадлен. Внешность — это лишь внешность, хотя их сходство играет доктору на руку: в фотографии на своем рабочем столе он все реже видит покойную супругу и все чаще — мадам Моро.

Мадлен не скрывает своих демонов, как пыталась скрывать их Годеливе. Она заставила их служить себе — она великолепно владеет собой — она хозяйка мира, в этом теперь Абрахам уверен.
Абрахам — она зовет его «Брам», легко и просто сокращая его имя. Однажды она играла, составляя из букв его имени разные слова. Она хотела составить «вантоз», но ей не хватило «т», и она дописала спереди - «доктор».

У нее слишком медленный пульс для человека, но Абрахам не думает, что она вампир. Она сама подкидывает ему эту версию ради смеха — и после долгих споров он отклоняет ее. Может быть, она фейри, но вряд ли вампир. Она ведь отражается в зеркале.

Она, она — все мысли только о ней, и он пишет статью о женских образах, не забывая и «Кармиллу», на которую Мадлен похожа решительно ничем.
Во вступлении он обрисовывает героиню — и примеряет на нее всех мифических существ, которых может вспомнить. Статью Абрахам прячет в стол. Публиковать такое категорически нельзя, и не потому, что он может скомпрометировать даму. Мадлен ведет себя так, что наличию у нее — кого? любовника? наверное, да, - никто не удивится. Это слишком личное.

Личное — как они обнимаются, встречаясь и прощаясь, - но убедившись, что дверь закрыта. Личное — как она касается его волос, легко, нежно, расчесывает их, заплетает. Личное — как она раскачивает часы на цепочке, засекая, как долго он будет разбираться со шнуровкой корсета. Когда он побивает рекорд, установленный ее служанкой, Мадлен аплодирует.

Они сидят после этого вдвоем в одном кресле, и кто-то читает вслух. Она хорошо читает, не сбиваясь даже на самых сложных словах, ссылается на большой опыт сидения с детьми. Публикуют «Bel ami» Мопассана, но Абрахам живет на втором этаже — хотя Мадлен предлагает обойти весь первый этаж и найти квартиру на имя мадам Дюруа.
Когда подходит его очередь читать, он несколько раз запинается — французский дается ему не слишком легко, и правила чтения, понятные Мадлен интуитивно, как носителю языка, он зазубривал наизусть. Или, может, он запинается потому, что ладонь Мадлен вовсе не там, где ее ожидают видеть правила приличия.

Больше всего Абрахам боится конца. Он неизбежен, это ясно, как день. Так не может продолжаться вечно. И чем ближе они друг к другу, чем роднее, тем сильнее он понимает, что не сможет отпустить Мадлен просто так.
Хватит с него потерь. Довольно и того, что она не остается на ночь — никогда. Ее ждут дома.

Он просит ее фотографию — чтобы была рядом. Мадлен отвечает слишком резко — мол, у него же есть фотография Годеливе. Но они разные, убеждает ее Абрахам, но она лишь качает головой и в этот раз уходит раньше, чем обычно.

Газеты взрываются заголовками: страшное убийство, в магазине мод — трупы продавщиц, обескровленные, выжатые до капли — и вся кровь на стенах и товаре. И кровью же — роспись на стене, S et S, и никаких больше пояснений. Черные шелка раскатаны по всему помещению — и ни единого следа взлома, следы на полу — только те, что остались от несчастных девушек.
Абрахам рассказывает полиции все, что знает о кровососущих существах, и пытается заговорить об этом с Мадлен, но та лишь отмахивается. Она, по ее словам, не может смотреть на черный шелк без содрогания и надевает фиолетовый — сливовый, как она говорит.

***

Сатин вспоминает одно хорошее слово, которое успела забыть в Трансильвании: ревность. Она ревнует своего Абрахама ко всем. К продавщицам в магазинах, где он покупает продукты, к пациенткам, к телам, которые он вскрывает на занятиях со своими студентами, а больше всего — к Годеливе.
Они слишком похожи, и Сатин мучает себя сомнениями — кого Абрахам видит, когда закрывает глаза? Ее? Свою жену? Это глупо, она великолепно понимает это — и никак не может остановиться.
Ей нужно постоянно доказывать себе, что Абрахам все еще принадлежит ей. Поэтому она идет все дальше и дальше, она даже почти открывает свою тайну — пока что в форме «если бы», но он не верит.

Они заходят вместе в магазин тканей, и Абрахам, задумавшись, задерживает взгляд на продавщице на полсекунды дольше — и на следующую ночь Сатин приводит туда Сорси.
Она чувствует голод, хотя и охотится почти каждую ночь, и ту девицу, что посмела привлечь внимание ее мужчины, Сатин убивает сама.

Приходится сменить гардероб — хотя не сказать, чтобы ее это сильно расстроило. С застежками на новых платьях Абрахам справляется так же быстро, и это несколько успокаивает. Она не лезет в его голову — может, но не хочет, боится увидеть слишком много.

Она все чаще спорит с Сорси. Последний раз у них был период непрерывных ссор лет двадцать назад, из-за какой-то ерунды, к которой они все возвращались и возвращались. Теперь они не сошлись во взглядах на любовь.
Сорси вбил себе в голову, что Сатин влюблена. Чушь, в самом деле, она не может любить, она мертва. Его возмущает ее избранник — он считает врачей, учителей и юристов скучными, а конкретного Абрахама — старым и страшным, но если его возраст признается еще относительно допустимым, то к его внешности Сорси беспощаден.
Сатин звенящим от ярости голосом клянется ему, что Сорси влюбится без памяти в юриста. Вампир только хмыкает — да никогда, не бывать тому, даже если он будет молодым и красивым. Сатин кивает — будет, еще каким, только вот до Сорси ему не будет дела.

Их спор прерывается самым неожиданным образом — Пуазон, которую они, видимо, разбудили своими пререканиями, выходит из своей комнаты, прижимая к груди огромную игрушку, и просит их не ругаться, иначе она скажет все papa. Это вынуждает их замолчать. Граф прощает им многое — но если с головы Пуазон упадет хотя бы волос, или они помешают ей хоть на секунду, их уничтожат.
Пуазон зевает. Она выдает соломоново решение, есть у нее такая способность, видимо, действительно, уста младенца... Сатин, по ее мнению, действительно влюблена, но она не дитя и знает, что творит. Сорси же стоит больше внимания уделять себе, заботливо говорит Пуазон и, подойдя к «брату», стирает с его щеки каплю крови. И есть аккуратнее, добавляет Сатин уже без злости.

Граф знает о том, что происходит. Скрыть от него что-то невозможно, поэтому никто и не пытается. Он просто советует Сатин по старинке выпить из Абрахама всю кровь, поделившись, естественно, с семьей, и забыть об этом навсегда.

Сатин обычно следует его советам — но не в этот раз.

***

Абрахам просыпается среди ночи от шума в гостиной. В квартиру пробрались? Но это решительно невозможно.
Он вооружается толстой книгой и идет на звук.
Последний человек сейчас, кого он ожидает увидеть, - это Мадлен.

Она сидит в их любимом кресле, закинув ногу на ногу. Платье на ней — незнакомое, необычного кроя, и платье ли это или сорочка? Абрахам не разбирается в предметах дамской одежды, кроме того, он растерян, поэтому долгая минута проходит в молчании.
Наконец Мадлен поднимает голову, и ему приходится сделать над собой усилие, чтобы не отшатнуться.

Однажды — не так давно, - они говорили о возможной встрече с вампиром. Что случится, если подобное существо попадется им на пути? Мадлен призналась, что она прежде всего завизжит, - и Абрахам, подумав, с ней согласился. Вряд ли он попробовал бы убить вампира. Может быть, если преимущество на его стороне — но героически погибать ни с чем кажется ему как минимум странным. Хотя героичным, без сомнения.

Теперь же он просто молчит. Луна слишком яркая сегодня ночью, и ее свет обрисовывает острые черты Мадлен. Ее лицо кажется застывшей маской, которая вот-вот потрескается и явит настоящий облик мадам.
Абрахам ни секунды не сомневается в том, кого видит перед собой: вампир. Как описано. Может, дело в струйке крови у ее губ, словно она только что хорошо перекусила, может, в клыках, которые поблескивают в свете луны, может, в том, что волосы у Мадлен уложены так, что образуют своеобразные рога. Очевидная отсылка, но Абрахам не хочет думать, к чему именно.

Она наконец поднимается — одним движением, так быстро, что он даже не замечает, как, собственно, она оказалась на ногах.
Она хочет пройти мимо него — хотя она, должно быть, умеет летать или обращаться в летучую мышь, - но Абрахам ловит ее за руку.
И Мадлен остается.

Они сидят в гостиной до утра, и она рассказывает ему все то, что не хотела говорить. Кто она и откуда, когда и где она жила, за что ее чуть не казнили и почему она вновь взяла свое старое имя.
Она обещает, что не убьет его, и заставляет его пообещать, что он не станет искать ее. Объясняет, чего на самом деле боятся и не боятся вампиры, и он обещает — уже сам, - что не выдаст их.

Единственная вольность за эту ночь, то, чего она никак не могла спланировать, это то, что он позволяет наконец ей попробовать его кровь.
Один укус — это совсем не больно, не опасно для здоровья и не делает человека вампиром. Сатин целует его запястье и прокусывает сосуды, а потом сама перевязывает ранку.
Абрахам же просит поцелуй — чтобы навсегда запомнить ее, в дополнение ко всем городским телеграммам, листочкам, на которых она выводила свою роспись, к ее перчаткам, забытым однажды, - и Сатин-Мадлен целует его, не убирая клыков.

И они оба знают, что это не в последний раз.

@темы: фанфикшн

---

принесу и я сюда свои фики)

[сурикат бонапарт]

Название: Призраки
Автор: Feliks the Great aka Erlenwein FM
Бета: Алели
Персонажи: Сорси/Джонатан Харкер/Сатин
Жанр: PWP
Размер: 7400 знаков, 1227 слов
Рейтинг: R
Саммари: немного о том, чем занимался Джонатан в замке Дракулы
Размещение: только с моего разрешения

Когда за Джонатаном закрывается тяжелая дверь замка Дракулы, он думает в первую секунду, что это его похороны, и только что заколотили крышку гроба.
Однако дурное предчувствие не оправдывается. Оно оказывается еще более дурным, чем Джонатан мог себе представить.

Не принято как-то в Британии гостей, пусть даже нежеланных и выполнивших свою функцию, отдавать слугам для забав, и тем более не принято приковывать их к постели.
Нет, иногда Джонатана выпускают. Отстегивают наручники, зацепленные обычно за перекладину в решетчатом изголовье кровати, и тут же снова надевают, сковывая запястья за спиной. Ему позволяют принять ванну — Харкер сидит в деревянной кадке и пытается не думать о служанке, которая моет его, везде проводя огромной губкой, не думать о том, что он совершенно обнажен и беспомощен. Его кормят — унизительно, с рук, следя за тем, как тщательно он прожевывает безвкусную пищу.
И его возвращают на место, все та же служанка, обладающая нечеловеческой силой — Джонатан пытался вырваться, много раз пытался, но она удерживала его на месте, как непослушную собачку на поводке.
Его укладывают на постель, заводя руки на голову, застегивают наручники и снова надевают на глаза повязку — нечто вроде венецианской маски, но из плотной ткани, с мягкими подушечками на веках, не дающими даже под повязкой открыть глаза, с, кажется, картонкой у носа, из-за чего не получается пазух, в которые можно подсмотреть. Абсолютная темнота, словно света дня никогда и не было. Даже в его снах теперь только тьма. Да в этой штуке и не различить, где сон, где явь!
Но повязки на глаза мало, ему еще и затыкают рот — черт знает, зачем. Здесь все равно бессмысленно звать на помощь. Языком Джонатан может определить, что это платок, завязанный в узел. Концы врезаются в углы рта, они связаны на затылке, и голову невозможно положить так, чтобы было удобно. Поверх, кажется, еще ткань, чтобы он не мог вытолкнуть кляп. Но нос не закрыт — и Харкер хотя бы может дышать полной грудью.

День за днем он лежит связанный, укрытый из ложной заботы тонким одеялом, которое ни капли не греет, и думает: мысли — последнее, что ему остается.
Он думает о самых абсурдных вещах. Если его правое веко — яблоко, то какова сумма его ноги и печенки? Если его губы — ворота, то, если заменить их, будет ли таращиться на них баран? Он понимает, что это все сущий бред, и пытается перейти на более нормальные вещи. Скажем, на собирание в памяти всех известных слов на немецком. Или в подсчете неправильных глаголов, которые во всех формах звучат одинаково.
Что угодно, лишь бы занять время до того, как придут они. Они — двое. Мужчина и женщина. Джонатан видел их в замке, но не запомнил имен. Французы. Он — секретарь графа, она — экономка. У нее длинные волосы, темные, кажется, у него — щегольская бородка и умелый язык, который лезет туда, куда не следует лезть, они приходят часто — сложно определить, в какое время суток, - и делают с ним вещи, о которых Джонатан смущается даже думать.

В первый раз он вырывается, бьется в их руках, пытается пнуть и даже пинает, но с ним что-то делают — острые иголки прошивают кожу, и должна пойти кровь — но она не льется, к ранке приникают чьи-то губы, и Джонатан слабеет и проваливается в сон.
Во второй раз он действует умнее — ему так кажется. Он пытается представить, что это Мина. Они никогда не делали такого, до свадьбы это попросту немыслимо, и даже представлять свою невесту делающей такое... неправильно. Но у Мины никак не может быть четырех рук и двух жадных ртов, и даже если Мин две, и обе с ним, то одна из них явно забыла побриться... снова абсурд, и Харкер пытается смеяться с кляпом во рту.
Третий, четвертый, пятый раз он не помнит. Он сбивается со счета, путается в днях, перебирает в уме все законы Великобритании, чтобы не свихнуться, и вспоминает о запрете содомии — и когда с него в первый раз снимают кляп в постели, он сначала кашляет, потом просит воды, а напившись, цитирует закон. Тюремное заключение. Слыхали про такое, мсье?
Мсье только смеется и целует его — и Джонатан кусает его за язык. Помнит, где этот самый язык побывал, и ему становится ужасно противно. Мсье обиженно вскрикивает и усиливает натиск — и Джонатан сдается.
Он не может бороться сейчас. И он пытается копить силы — но все повторяется.

Во второй раз без кляпа он сразу говорит, что не станет целоваться. Они и не настаивают, позволяя ему нести бред уже вслух. Мсье снова хохочет и переспрашивает со своим мерзеньким выговором, как там Джонатан сказал — губы — ворота? Врата в Рай, мечтательно произносит мсье и кусает его шею, и как только извернулся.
Мадам советует, когда Джонатан требует отпустить его, расслабиться и получать удовольствие. Какое тут может быть расслабление, рассеянно думает Харкер.
И ему показывают, какое. Он в их власти. Он ничего не может решить сам. О нем заботятся, как могут, а могут не очень хорошо, если честно, но они следят, чтобы он был сыт, не терял слишком много крови, не испытывал, в общем, физических страданий.
Он абсолютно беспомощен. И это сводит с ума.

Джонатан сбился со счета, а жаль. Ему интересно знать, когда произошел перелом.
В этот ненумерованный раз он поддается и отдается, позволяет делать с собой совершенно все и впервые понимает все свои ощущения — может и хочет разложить их по полочкам.
Он лишен минимум двух чувств из пяти — и остальные три усилены до невозможности.

Слух: он слышит их стоны, от которых все внутри переворачивается, слышит, как они переговариваются на французском, которого Джонатан не понимает, но не слышит их дыхания.

Обоняние: от мсье пахнет кровью, хорошим вином, чернилами и старой бумагой. У мадам — снова кровь, запах которой уже не кажется Джонатану неприятным, духи и какие-то пряные травы. Кажется, розмарин, или базилик, или тимьян, он никогда не был силен в готовке, мята и лаванда. В высшей степени странное сочетание, но весьма волнующее.

Осязание: Джонатан превращается в один сплошной нерв. Им достаточно просто коснуться его скул — и он уже выгибается навстречу, требуя еще прикосновений. Все ощущения в сотни раз ярче, чем были бы с открытыми глазами — то есть у Джонатана не такой большой опыт, но он знает и еще чудом помнит, как это бывает обычно.
Но когда его касаются, он забывает все, свою жизнь, свою профессию, свою Мину и даже собственное имя. Это так неважно, когда они рядом.

А потом у него появляется шанс.
Служанки болтают о своем, почему-то на немецком — и Джонатан понимает, что их нет в замке, и, когда его отстегивают от кровати в очередной раз, он не дает им снова застегнуть наручники. Их нет, и неясно, что бесит больше, то, что они так держали его, или то, что они бросили его, уехали и оставили его одного.
Джонатан бежит из замка. Он словно выпадает из спячки, из вечной апатии, и его разум сразу начинает работать в сотню раз быстрее, стоит только Харкеру снять наручники.

Ноги приводят его на вокзал, и там он добивается билета до Будапешта. Только там Джонатан наконец чувствует себя в безопасности — и запирает прошлое, запечатывает. Кольцо на пальце напоминает ему о том, что началась новая жизнь. С Миной. Без них.

Когда Ван Хелсинг рассказывает про свои догадки насчет смерти Люси Вестенра, он упоминает, кроме Дракулы, его свиту. И не только доктор в этот момент болезненно морщится, вспоминая то, что поклялся забыть.
Призраки прошлого не уходят никогда. Тем более призраки такие. Они только прячутся — но новой встречи не избежать.
И Джонатан ловит себя на том, что ждет этой встречи.

@темы: фанфикшн

---

Лоле не спится..

[Ашука]

...и она делится ссылкой на видео, где она рассмешила строгую Сатин

Lola Ces
ahahahahha petit fou rire avec ginie ))) elle est folle ma cherie !!!
надеюсь, никто не обижается что не принтскрином, да?))

PS. Если у кого не отображается - вот ссылка)

youtu.be/z6lFNLPSLHo

@темы: видео, Gregory Deck, Ginie Line, Lola Ces

---

[Ашука]

Название : Стучи — откроют, проси — дадут, добивайся — получишь.
Автор : Ашука
Пейринг : ГрегоЛоко
Предупреждения : ООС явный и ничем не прикрытый.


Жульен испуганно отшатывается от шипящего из-за угла Грега, закатывает глаза и уходит в противоположном направлении. Дек ухмыляется, скрестив на груди руки и глядя вслед гордо уходящему Локо.
- Смотри, спугнешь еще, - со смехом предостерегает Анаис, выглядывая из открытой гримерки.
- Не такой уж он пугливый, - хмыкает Грег и уходит, мурлыкая под нос одну из локовских песен.
Анаис переглядывается с Натали.
- Спорим он его приручит до конца недели?
- Даю им 4 дня.
- Эмрик, разбей!

- ... А завтра я пойду на ночь Бертоновских фильмов... - лениво вещает Грегори, сидя на столе и глядя в пространство. Пространство, впрочем, отражает заинтересованно обернувшегося Локо. Грег переводит взгляд на потолок и загадочно ухмыляется. Натали незаметно показывает язык Анаис и обе тихо смеются.

-...Особенно мне нравится "Винсент". Я однажды рисовал что-то подобное...-воодушевленно рассказывает Локо на всю улицу. Благо, в 5 утра на ней не так много прохожих, которых можно спугнуть.
- Нам туда, - подталкивает Грег Жу к одному из двориков.
- Но мой дом дальше, - удивленно моргает Локо.
- Зато мой - тут. Подумай, нам через пару часов на репетицию, отсюда до дворца - рукой подать. Идем.
Жульен еще немного сомневается, но уступает.
В следующий раз он уступает уже в подъезде. Уступает сухим губам, кусающим его собственные, рукам, прижимающим его к стене.
- Запомни, Жульен... - горячо выдыхает Грегори в области ключиц, - в этом мире все предельно просто. Стучи — откроют, проси — дадут, добивайся — получишь. Все зависит только от температуры желания...
Локо судорожно вздыхает и тянет Грега на себя.

- Ты должна мне шоколадку!
- Это еще доказать надо!
- Ты посмотри на них! - возмущенный шепот. - Грег чуть не облизывается, Локо замотан в его шарф, его не смущает, что лето на дворе?
- Может он утром замерз.. Ладно, ладно, будет тебе шоколадка.. Вот уж не думала, что Жу так быстро сдастся...

@темы: фанфикшн

---

Stage contemporain

[dracula le spectacle]

Вчера Натали и Голан выступили в роли преподавателей. Ученики очень довольны своими наставниками. Особенно отмечают, что наши Дракула и Мина не переставали их смешить.
я бы не отказалась от таких учителей

+7

Photo by Andréane Gatto

@темы: фото, Golan Yosef, Nathalie Fauquette

---

Опрос: Какая афиша лучше?

[dracula le spectacle]

Господа Дракульены! Собственно, назрел следующий вопрос: какая афиша вам больше по душе?

Вопрос: Какая афиша лучше?

1. 1		17	(24.29%)
2. 2		26	(37.14%)
3. 3		27	(38.57%)
Всего:		70 Всего проголосовало: 61

---

06/04/2012 Languedoc-Roussillon

[dracula le spectacle]

6 апреля Анаис стала гостьей передачи "Languedoc-Roussillon" на канале France3.
Посмотреть эфир можно ЗДЕСЬ.
Анаис появляется примерно с 12-той минуты. Приятного просмотра!

@темы: видео, Anaïs Delva

---

#Julienloko vous souhaite une bonne fête de pâques!

[Clandestina]

Локо и Грег желают нам счастливой Пасхи))

@темы: фото, Gregory Deck, Julien Loko

---

[Ашука]

Грегоспам))
Грегори явно нашел функцию обработки фото на телефоне и вовсю развлекается))



Деб

А Локо, не совсем удовлетворенный ролью медленной няшки в мюзикле еще бы, он же у нас весь такой аррр, дэмааан)) исправляет эту досадную оплошность, снимаясь в вампирской короткометражке с Грегори, исполняя, наконец, роль Принца Тьмы. Ну что же, Жу, мы ждем

@темы: фото, Gregory Deck, Julien Loko, новости

---

Montpellier

[Clandestina]

Сегодня у дракулят спектакль в Монпелье,а Жу остался не у дел - все потому что этим вечером роль Джонатана Харкера исполнит Жюльен Ламассон,дублер Локо.Будем надеяться,раз уж Локо делать нечего и в руках телефон/фотоаппарат,он чего-нибудь нафоткает для тех,кто в Монпелье может оказать только путем трансгрессирования)
Если что появится - пост будет подниматься.

@темы: фото, Ginie Line, Julien Loko

---

[Ашука]

Дружно говорим "спасибо"  Сэниа, подписываемся на обзоры, кто еще не и добавляем себе

код

<a href="http://www.diary.ru/~Mozartoperarock/"><img src="http://i018.radikal.ru/1204/56/bbdbbaabd563.png"></a>

Опля!

код

<a href="http://www.diary.ru/~Mozartoperarock/"><img src="http://s019.radikal.ru/i639/1204/ee/1e078b71ab62.png"></a>

И еще!

код

<a href="http://www.diary.ru/~Mozartoperarock/"><img src="http://s019.radikal.ru/i613/1204/dd/e80dbc5d92ba.png"></a>

---

Одри снова балует нас фоточками :)

[Ашука]

Бекстейджи. Ницца.

Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи...

По чем поцелуйчики от Грегори?

Айм секси энд ай ноу ит

Суровая Альяшка

Мияуууу!

Не, ребят, я ошибся. Вот он - секси энд хи ноу ит! Х))

Шикарная женщина

@темы: фото, Nathalie Fauquette, Gregory Deck, Julien Loko, Fanny Fourquez, Alias Hillesum

---

[Ашука]

Бекстейджи бай Жу Марсель-Ницца

+ новая фотчка Локо

@темы: backstage, видео, Anaïs Delva, Golan Yosef, Gregory Deck, Florent Torres, Julien Loko

---

Клип, господа!

[Ашука]

Обсудим?

@темы: клипы, Golan Yosef, Nathalie Fauquette, Ginie Line, новости

---

Ницца!

[Ашука]

2 шоу в Ницце!

Фотка от Грегори

запись создана: 31.03.2012 в 14:23

@темы: фото, Anaïs Delva, Golan Yosef, Nathalie Fauquette, Gregory Deck, Julien Loko, Sebastien Agius, Alias Hilsum, новости

---

Гид по Дракуле

[Clandestina]

Господа дракульены!Вашему вниманию предоставляется большой пост-копилка информации о всеми нами любимом мюзикле,различных видео и фото.Картинка тыкабельна,под ней много катов,а под ними много вкусной и интересной информации)Надеюсь,вам понравится)
Он капец какой тяжелый,но оно того стоит)

История создания мюзикла

Начнем с того,что Камель Уали,собственно автор,хореограф,режиссер-постановщик,в общем,папа спектакля, вынашивал идею мюзикла целых пять лет! Все началось в 2006 году со знакомства с Алексом Бауэром. Камель, еще работавший в то время на Стар Академи, французском аналоге фабрики звезд, ставил номер на песню Алекса «Eteins la lumière». Темой номера стали вампиры и сам граф Дракула. Вернувшись домой после шоу, Камель получил сообщение от Бауэра, в котором тот делился мыслью, пришедшей ему в голову - что если Камель поставит мюзикл про легендарного вампира? Идея Камеля зацепила. Он тут же сел читать роман Брэма Стокера, пересмотрел все экранизации и другие фильмы на вампирскую тематику,такие как True Blood, Интервью с вампиром,кстати,из последнего он позаимствовал сцену с убийством красивой и совершенно не одетой девушки). Постепенно вырисовывался сценарий будущего спектакля. Но Камель не мог посвятить работе над ним все свое время, ведь он был занят другими проектами. Идеи копились несколько лет и, наконец, вылились в мюзикл, премьера которого состоялась 30 сентября 2011 года.

Подробности(видео)

Brice-éteinds la lumiere по jolinar54
Тот самый номер,который вдохновил Камеля на создание мюзикла

Оригинал Eteins la lumieres в исполнении собственно Алекса Бауэра.Позднее Камель получил на нее права и,как мы знаем,использовал в мюзикле

Интересные видео с кастинга и репетиций

Эксклюзивчик - кастинг Голана и Натали)

Видео с репетиций (спасибо Одри и ее веб-камере за это))

Немного о персонажах

Специально для новоприбывших и для тех,кто никак не разберется)) - краткий обзор персонажей)

Дракула (Голан Йозеф)
Древний вампир,беспринципный и любвеобильный

Мина Мюррей (Натали Фокетт)
Возлюбленная дракулова и джонатанова,существо нежное и трепетное,однако способное любимого мужчину заколоть для благой цели

Джонатан Харкер (Жюльен Локо)
Жених Мины.Очень воспитанный,но несколько медлительный молодой человек.

Люси Вестенра (Анаис Дельва)
Подруга Мины,образец тусовщицы 19 века

Сорси (Грегори Дек)
Вампир,потерянная душа Дракулы.Каблукаст и ехиден

Сатин (Джини Лин)
Вампирша,совесть Дракулы.Суровая,но совестливая женщина

Пуазон (Лола Сес)
Вампирша,эмоции Дракулы.Ребенок в теле женщины,лучший друг - кукла Виктор(см.фото)

Доктор Ван Хельсинг (Эмрик Рибо)
Брутаааааал....

Ангел (Флоран Торрес)
Босоногий летающий мальчик,который несет в мир свет и добро посредством пения

СЮЖЕТ - описание+много видео

Погрузимся же в запутанный сюжет спектакля.
Повествование на сцене ведется от лица Джокера.

История начинается с рассказа о Графе Владе третьем - румынском рыцаре, члене Ордена Дракона. Графа все боятся из-за его легендарной жестокости. В 1462 году граф Влад вызван на войну против турецких захватчиков и вынужден оставить свою жену Элизабет. Она кончает жизнь самоубийством, получив ложное известие о смерти мужа. Обезумев от горя, Влад отрекается от Церкви и заявляет о своем желании отомстить за смерть возлюбленной. Благодаря темным силам граф становится вампиром и берет более звучное и запоминающееся имя Дракула. Теперь он обречен на бессмертие...


Но 4 столетия спустя...
Мы можем наблюдать как молодой красивый клерк нотариуса Джонатан Харкер прощается со своей невестой Миной Мюррей и пешим ходом отправляется в неведомую Трансильванию. Надо отдать должное Джонатану, ведь он – весьма хладнокровный парень и ни пляшущие приветственные народные танцы крестьяне с факелами и чесноком, ни дрессированные оборотни не выводят его из душевного равновесия.


Впрочем, вот и замок. Встречает Джонатана свита графа и он сам - молодой, обаятельный, но несколько молчаливый вампир, пафосное появление которого производит на Джонатана довольно сильное впечатление. Не отстает и свита графа, а именно : Сатин, в парадном платье с разрезом от талии, представляющаяся совестью Дракулы, Пуазон - полуангел-полудемон, ребенок в теле женщины, сообщает, что она – эмоции Дракулы и Сорси - молодой вампир-гермафродит с язвительным характером, обольститель, обожающий играть со своими жертвами, заявляет что он – душа Дракулы. Джонатан, стараясь сохранять невозмутимость, принимает информацию к сведению. Вампиры же в восторге – не так уж часто у них гости, а поговорить то им в замке особо и не с кем. Джонатана угощают чаем, таскают по замку с весьма впечатляющим интерьером и всячески развлекают, напевая о властвовании миром. Не особо довольный тем, что им больше не восхищаются, граф решает добить редкого гостя и раздевается до хребта, показывая довольно хорошую для трехсотлетнего вампира форму.


Джонатан теряет дар речи и отправляется спать.
Но и в спальне молодого перспективного не оставляют в покое. Переодевшись в халатик праздничного красного цвета, он осматривает свою комнату, но тут врывается Сорси в полупрозрачной кружевной рубашечке и начинает приставать с грязными предложениями. Ради приличия Джонатан слегка ломается и уворачивается от поцелуев, но всю малину вампиру-андрогину портит Пуазон, отчитывающая его и невозмутимо уходящая прямо сквозь стену. Раздраженный вслед за ней уходит и Сорси. Брошенный в недоумении Джонатан трогает стену, печально вздыхает и решает отправится спать, но Сорси, у которого семь пятниц за один вечер уже вернулся, заманчиво теребя рубашечку и томно вздыхая в ухо Харкеру. Впрочем, ему быстро надоедает и он с выразительным «мухаха» оставляет свою жертву вампиршам, которые лезут на несчастного клерка прямо из кровати.



Но рассказ, тем временем, переносится к невесте Джонатана, которая гуляет со своей подругой Люси и конечно не подозревает, что происходит с ее возлёбленным в далёкойТрансельвании. Люси - лучшая подруга Мины. Легкомысленная, дерзкая экстравертка, она обожает страстно к чему-то стремиться. Люси,весьма прогрессивная женщина для своей эпохи, не слишком довольна выбором Мины, хотя сама долго не могла решить за кого выйти замуж, но все решается в мгновение ока огромным бриллиантом на кольце, которое ей дарит Джек Сьюард, довольно востребованный доктор.


Харкер пишет письмо невесте,в котором описывает все свои злоключения.
В спальню бедного невыспавшегося Джонатана решил заглянуть сам граф. Случайно он замечает портрет Мины и вспоминает Элизабет, свою возлюбленную супругу, на которую девушка удивительно похожа.


Окрыленный надеждой на воскресшую любовь, Дракула спешно отбывает в Лондон, оставляя Джонатана на забаву своей свите. Харкер же пишет невесте письмо о своем заточении.
По прибытии в Лондон Дракула, облаченный в приличествующий случаю белый костюм, идет в парк и находит на скамейке Мину, погружённую в чтение книги. Будучи неспособным выразить свои чувства словами, Граф раздевается до хребта и танцует с ней.


Тем не менее, Мина намерена направиться в Трансильванию за женихом, хотя Люси не одобряет этих планов. Жених,прямо скажем, несказанно рад ее видеть.


Дракула проникает в комнату Люси и кусает девушку, не смотря на то, что его свита не одобряет этот поступок. Влюбленные же возвращаются в Лондон.



Великие умы в виде Джонатана, Сьюарда и Мины где-то сбоку держат совет у кровати Люси. Она обескровлена и находится не в лучшем настроении. Доктор Сьюард понимает, что ее жизнь находится в опасности. Он предлагает обратиться к доктору Ван Хельсингу, величайшему ученому современности.


Люси отвозят в психушку, где работает Хельсинг. Задав пару дежурных вопросов о самочувствии больной, доктор находит на ее шее следы укуса и понимает, что тут замешан вампир. Девушке требуется переливание крови – уверен Хельсинг, но посреди процесса Люси обезумела и кровь несчастного Сьюарда потрачена впустую. Диагноз доктора Ван Хельсинга подтвердился.


Дракула находит Мину в печали у изголовья кровати спящей Люси. Разрываясь между чувством к готичному и загадочному Дракуле и любовью к Джонатану, Мина отдается страсти. Посреди процесса их обнаруживает Джонатан и сильно удивляется. Ну еще бы, твоя невеста танцует с вампиром, что же тут еще делать, как не удивляться? В ужасе клерк пытается прогнать Дракулу, но тот сам загадочно исчезает.


Разозленный тем, что его прервали, Дракула убивает Люси.


Второй акт начинается историей про сироту Тома,которого Дракула спас от волка


На следующую ночь в городе умирают дети. Хельсинг понимает, чьих это рук дело, и вся дружная компания идет раскапывать могилу бедной Люси, которая оказывается пустой. Доктор непреклонен – Люси надо убить, и даже трогательная песня в ее исполнении не в состоянии разжалобить его. Девушку сжигают.


Мина шокирована и разбита. Но является ангел и говорит, что ее лучшая подруга обрела покой.


А тем временем на кладбище вампиры собрались,чтобы рассказать всем желающим их слушать о нелегкой,но очень увлекательной жизни в Трансильвании


Мина возвращается к себе и обнаруживает в своей комнате Дракулу.В порыве страсти они танцуют,а Пуазон тем временем играет чувствами Джокера и поет легкомысленную песню


Сцена 3Д!
Дракула же не оставляет надежды и благодаря своим сверхъестественным способностям показывает Мине потусторонний магический мир. Мина очарована им, какой уж тут Джонатан, когда такой мужик красивый, да еще и волшебник.


Ван Хельсинг просек, что Дракула уже куснул и Мину. Чтобы понять намерения графа, он прибегает к темным силам и гипнотизирует ее.


Дракула же отдыхает в своем замке, довольный всколыхнувшейся личной жизнью.


Джонатан тем временем хочет показать друзьям замок Дракулы, раз уж все равно надо ехать убивать его владельца. Компания разделяется, а Мину очаровывают появившиеся вампиры. Впрочем, и остальная компания проникается, но Хельсинг берет себя, а заодно и остальных в руки и освобождается от наваждения.



Мина встречает Дракулу и наслаждается последними минутами вместе.


До Джонатана же наконец доходит что Мина – не жертва Дракулы, что она любит его. Не смотря на все мольбы девушки, Дракулу решено убить. Кол вручается Джонатану, который то ли долго пытается понять что от него хотят, то ли просто боится. В итоге Мине надоедают все эти метания, она хладнокровно вырывает кол из рук жениха и убивает Дракулу, чтобы подарить ему покой.


Финальная песня


Поклоны


И заключительная Eteins la lumieres
Внимание на треш,который творится ближе к закрытию занавеса)))

Бэкстейджи,мэйкин оф и прочее закулисье

Ну а кроме вокально-танцевально-актерских способностей труппа славится своей жизнерадостностью и любовью ко всяческим приколам)Если вдруууууууг кто не видел - под катом бекстейджи труппы.

Плюс многоооо

Надеюсь,столь подробная экскурсия по мюзиклу поможет кому-нибудь устаканить как-то в голове разрозненные видео и запутанный сюжет)А чуть попозже мы расскажем вам в подробностях о создателях,актерах,танцорах и актерах второго плана.

Вопрос: Спасибо?

1. Дыа		46	(100%)
Всего:		46

@темы: видео, фото, Anaïs Delva, Golan Yosef, Nathalie Fauquette, Gregory Deck, Aymeric Ribot, Florent Torres, Ginie Line, Julien Loko, Lola Ces, дракуло-гид

---

Локо и аспирин. Ночь 3.

[Ашука]

Дайри не дает мне править пост с предыдущими ночами, так что будет так...

Мне одной кажется что с аспирина ребята перешли на что-то потяжелее? xD

Предыдущие ночи вы можете посмотреть в этом посте
www.diary.ru/~draculalespectacle/p174076994.htm

@темы: видео, Julien Loko, Fanny Fourquez, Helene Buannic, новости

---

Сольный концерт Лолы Цес

[dracula le spectacle]

21 мая Лола приглашает всех желающих посетить свой сольный концерт в La Scène Bastille, в Париже.


заказать билеты можно на следующих сайтах:
www.scenebastille.com
www.fnac.com
www.digitick.com
www.ticketnet.fr
www.billetreduc.com

а также в магазинах Virgin, Leclerc, Cora

@темы: Lola Ces, новости